Нарративная терапия, или практика, — один из постмодернистских подходов к психологической помощи людям. Он основан на допущениях, что то, что переживается как реальность, является результатом переговоров между людьми. В процессе этих переговоров они всё время договариваются о том, что считать истиной или «нормой». Доказать же какие-либо истины или даже саму возможность или невозможность их существования мы не можем. Это же относится и к нашим знаниям о том, как «устроены» люди, от чего они страдают и что делает их счастливыми. Из этого следует, что психотерапевт, психолог-консультант или социальный работник не могут понять человека лучше него самого, не могут знать лучше него, что ему нужно и как этого достичь.
Испытывая страдания, человек обращается за психологической помощью, потому что сам не видит в себе того, кто может улучшить свою ситуацию, и не знает, как это сделать. Чтобы люди оставались экспертами в своих жизнях, была придумана позиция сотрудничества в терапевтическом взаимодействии: человек сам приписывает смыслы своему опыту, выбирает ценности и ориентиры жизни, конструирует и выбирает предпочитаемую версию себя, а терапевт умеет задавать самые разные вопросы, которые служат клиенту опорами в этом процессе.
Для того чтобы осуществить такого рода взаимодействие, создатели нарративной терапии австралийцы Майкл Уайт и Дэвид Эпстон использовали популярную в 80-е годы прошлого века в психологии нарративную метафору. Говоря коротко, мы представляем себе, что люди — это истории. Всё, что доступно человеку в опыте, что он называет собой, — это истории и события, наделённые смыслом и выстроенные во времени в соответствии с определённым сюжетом. В жизни человека значительно больше событий, чем может быть вписано в одну непротиворечивую историю. В каждом из нас мириады потенциальных версий нас, состоящих из уже свершившихся событий нашей жизни. Люди страдают и приходят в терапию, когда та версия, история, которую они сейчас принимают за себя, им не нравится. Терапевт создаёт условия для того, чтобы человек обнаружил, что он может быть автором себя, и переписал себя, создав предпочитаемую версию из реальных событий своей жизни.
Центру нарративной психологии и практики десять лет. Всё это время у нас идут различные программы обучения работе в нарративном подходе. В том числе длительные, в последних блоках которых участники работают с клиентами под супервизией (метод повышения квалификации в области клинической психологии, выраженный в форме профессионального консультирования. — Прим. ред.), то есть начинают собственную практику.
Профессионалы могут обращаться в наш Центр за различными формами супервизий, в том числе «живых» — с присутствием клиентов и участием нарративной рефлексивной команды. Клиенты — за беседой с нарративным консультантом в индивидуальном, семейном или групповом формате. Темы могут быть любые, нет никаких ограничений по возрасту и составу участников.
Есть специфика. Например, когда на приём приходит семья с ребёнком или подростком, перед терапевтом часто стоит задача построить отношения сотрудничества с недобровольным клиентом. Так как, скорее всего, подросток не был инициатором обращения и не думает, что психолог может быть ему как-то полезен. Он может вообще не видеть смысла или чувствовать опасность в разговоре с консультантом и молчать. В то же время в самом подростке обычно не видят того, кто способен самостоятельно осмыслить свою жизнь и справиться со сложностями. Задача же терапевта искренне занимать и проявлять позицию настолько уважительную к способности любого человека создавать и выбирать себя, что подросток перейдёт в позицию автора своей жизни и, опираясь на дальнейшие вопросы терапевта, найдёт собственные решения для своих проблем.
http://www.strelka.com/ru/magazine/2016/08/09/vocabulary-narrative